Не проходило дня, чтобы ему так или иначе не напоминали о том, что он «другой».

Однажды, дежуря в отделении неотложной помощи, он принял черную семью, попавшую в автомобильную аварию. Жена пострадала меньше всех и отделалась шоком. Ей было достаточно сделать укол демерола. Чтобы не терять времени, Бен решил самостоятельно выписать препарат из больничного распределителя.

Фармацевт взглянул на бумажку и уставился на него.

— Доктор Ландсманн? — спросил он. — Новенький, наверное.

— Не понял? — вежливо переспросил Беннет.

— Юноша, вы должны знать наши правила. Нам не разрешают выдавать такие лекарства санитарам. Только врачам или медсестрам. Скажите ленивому доктору Ландсманну, пусть придет сам.

— Я и есть доктор Ландсманн, — ответил Беннет, стараясь не повышать голоса.

Он был слишком смущен, чтобы разозлиться, и слишком обижен, чтобы броситься в атаку.

Глаза их встретились.

— Ой, прошу прощения, доктор, — фармацевт заговорил почтительно. — Я не знал… Ведь большинство персонала у нас…

— Я вас понял, — тихим голосом перебил Беннет. — Пожалуйста, выдайте лекарство. У меня там больная в шоке.

— Конечно, конечно.

Фармацевт повернулся и молниеносно принес препарат.

В следующую субботу между итальянской и негритянской группировками произошла разборка, результатом которой стало около десяти раненых, в том числе молодой негр с пулевым ранением в грудь из самодельного пистолета.

Заниматься им поручили Беннету. Вдвоем с сестрой они проворно доставили раненого в первую свободную операционную на этаже. Сестра побежала готовить шприц, а Беннет нагнулся, чтобы поближе осмотреть рану. Но стоило ему распахнуть рубашку у парня на груди, как тот прохрипел:

— Эй, мужик, не тронь! Позови мне врача!

— Я и есть врач, — сказал Беннет как можно спокойнее.

— Не надо мне мозги пудрить, здесь черных врачей нет. Зови мне начальника!

Беннет хотел было возразить, но тут вошел Хеб Гласс, такой же, как он, интерн, и попросил совета относительно доставшегося ему больного со множественными ножевыми ранениями.

Беннет повернулся к коллеге, чтобы вполголоса обсудить его проблему, а раненый завопил:

— Вот! То, что нужно! Пусть он меня лечит! Эта дырка в груди меня убьет. Скажи доктору, мне нужна срочная помощь.

Беннет спокойно объяснил Хебу ситуацию.

— Да пошел он! — с негодованием прошипел тот, — Радоваться должен, что попал к врачу с твоими руками!

Но самолюбие Беннета было настолько уязвлено, что он уговорил Хеба поменяться пациентами.

И, ни слова не говоря, зашагал в другую операционную, чтобы начать зашивать больного, который либо будет менее разборчивым, либо (еще лучше) окажется без сознания.

— Боже мой, ну постарайся проявить благоразумие!

Генри Дуайер, доктор медицины, пытался урезонить Черил, которая кормила Роз-Мари, их четвертого ребенка. Был предрассветный час, и он только что вернулся с изнурительного тридцатишестичасового дежурства в родильном отделении госпиталя Бостон-Мемориал.

— Хэнк, пожалуйста, перестань орать — детей разбудишь!

— А мне-то что? Разве они дают мне поспать после каторжной работы во имя хлеба насущного для них же самих?!

— Хэнк, они всего лишь маленькие дети. Как, ты считаешь, я им должна объяснить, что такое интерн?

— Черил, это твоя проблема. Ты — мать. В нашей семье с отцом всегда обращались как с королем.

— Ой, простите, ваше величество. Правильно я поняла — ты от рождения умел ходить на горшок?

— Это тут ни при чем. Серьезный разговор, а ты все увиливаешь.

— Дорогой, никакого разговора не нужно. Католическая церковь однозначно запрещает противозачаточные средства. Или ты окончательно утратил веру?

— Послушай, не надо только меня ловить на эти поповские штучки. Я больше не чувствую за собой никакой вины. А кроме того, если ты решила тыкать мне в нос Библию, то не забудь апостола Павла, Первое послание к коринфянам: «Лучше вступить в брак, нежели разжигаться».

— Я не пойму: что ты хочешь доказать?

Она так экспрессивно взмахнула рукой, что ее сосок выскочил изо рта маленькой Роз-Мари.

Хэнк почти исчерпал аргументы. Ну как такая сексуальная (или в недавнем прошлом сексуальная) женщина, как Черил, не поймет, что мужчине в расцвете сил необходим регулярный секс, даже если некоторые ханжеские девушки католической веры и считают его грязным делом?

Он присел рядом с ней на корточки, чувствуя, как ноют мышцы от беготни по больничным лестницам.

— Дорогая, я «разжигаюсь». Я отдаю этой проклятой клинике душу и тело, но один маленький кусочек берегу специально для тебя. Я ясно выражаюсь?

Маленькая Роз-Мари захныкала. Хэнк нахмурился, приняв это на свой счет. Черил притянула детскую головку обратно к груди.

— Хэнк, я понимаю, у тебя есть определенные потребности, но ты же врач! Как ты не поймешь, что только что родившая женщина…

— Я денно и нощно принимаю роды, так что не надо мне рассказывать про послеродовую депрессию. Это только предлог, чтобы я к тебе не лез.

— Перестань, ты несправедлив! Я не сказала, что у меня депрессия. Я просто устала. Скоро я опять буду в форме.

— Ага. И тут же забеременеешь снова.

— Пока кормлю — нет.

— Это все бабушкины сказки, что кормящая женщина не может забеременеть. Я только хотел сказать, что четверо детей — вполне достаточно для любой семьи. Тем более — для семьи начинающего врача.

— Хэнк, но ты уже скоро перестанешь быть начинающим. Как только тебе дадут постоянное место, все наши проблемы закончатся. А кроме того, ты же знаешь, мои родители рвутся нам помогать.

— У меня есть гордость, — лицемерно возразил он. — Я не принимаю подачек от тещи с тестем. Единственное, о чем я прошу, это уважение. Всякого мужа надо уважать.

— Я уважаю тебя, милый. Ты же знаешь: я тебя боготворю.

— Тогда почему ты не уважаешь мои потребности?

Черил заплакала. Слезы лились у нее по щекам, капали на грудь и попадали на лобик младенца.

— Хэнк, я буду очень стараться. Вечером, когда все уснут…

— Ничего не получится, — саркастически заметил он. — Кто-то один всегда орет. Требует к себе внимания.

Она уже не знала, как успокоить его.

— И мы попробуем… как-нибудь предохраняться. — Она не могла заставить себя произнести слово «контрацепция».

Хэнк торжествующе улыбнулся:

— Вот и умница. Девочка моя… Я тут кое-что почитал, так эти таблетки настолько усовершенствовали…